1.3. Условия бытия для-себя как познания: интенциональность сознания и структура «присутствие с собой»
Итак, сознание в концепции французского мыслителя предстаёт как некая целостность. В этой связи одной из определяющих проблем в философии Сартра является жизнь самого сознания в его отношениях с миром, который не следует путать с в-себе бытием. Мир – это в-себе бытие для для-себя-бытия. Описывая такую целостность, как «человек-в-мире», необходимо ответить на два вопроса: что это за отношение, которое мы называем бытием-в-мире и какими должны быть человек и мир, чтобы между ними это отношение было возможно. Мы не появляемся вначале для-себя, чтобы потом быть брошенными в дела, сама структура сознания предполагает, что оно конститутивно в отношении некоего мира; для того, чтобы сознание ощутило собственную реальность, оно должно осознать, что не является внешним миром, а это невозможно без существования такого мира. Именно феноменологическая позиция является для Сартра отправной точкой его философских исканий. Серьёзная многолетняя работа с текстами Гуссерля и переосмысление его концепции на долгие годы определит направленность сартровской мысли.
Особенно важным для Сартра оказалось положение феноменологии Э.Гуссерля19 об интенциональном характере сознания. Феноменология определяет «жизненный мир» как преданный и соотнесённый с субъективностью. Сознание, «брошенное» в мир активно наделяет значениями предметы и отношения. Именно эта сторона феноменологического метода особенно привлекла Сартра. Л. Ю. Соколова20 подчёркивает, что специфика «французской феноменологии» заключается в традиционной в стране установке соединения феноменологии с «философией субъекта», данная традиция позволяет говорить о «французской школе» в феноменологии. Сартр в общем следует гуссерлевскому пониманию феноменологии как описательной науке и положению о направленности сознания; однако в учении Гуссерля он отрицает феноменологическую редукцию и трансцендентальное эго. Французский философ считает, что именно существование, а не сущность напрямую даётся сознанию. Как отмечает в комментарии к «Бытию и ничто» J.S. Catalano21, данная интуиция, или внезапное схватывание существования – основа экзистенциализма французского философа.
Сартр рассматривает понятие интенциональности как фундаментальный признак сознания. Из данной характеристики следует принципиальное разграничение сознания и осознаваемого, того, на что сознание направлено, его объект трансцендентен. Таким образом, у французского философа сосуществуют две системы: подвижное спонтанное сознание и конституируемая этим сознанием совокупность инертных качеств предметов, связь между которыми осуществляется посредством интенции. «Интенция – в центре сознания: именно она нацеливается на объект, то есть конституирует его как то, что он есть», пишет Сартр22. В ранней публикации «Основная идея феноменологии Гуссерля: интенциональность»23 философ акцентирует внимание на сознании, прорывающемся в мир, стремящемся в конце концов совпасть с собой, ведь без этого порыва оно исчезает. Безусловно, это попытка выйти за пределы гуссерлевской феноменологии.
В качестве первого важного шага философия должна исключить вещи из сознания и восстановить подлинное его отношение к миру. Гуссерль настаивает на том, что вещи не могут быть растворены в сознании; они раскрываются как ненавистные, ужасные, любимые. Так, например, быть страшной – свойство маски, её существо, женщину любят потому, что она внушает любовь. Сознание может свободно сделать себя похожим на вещи, но оно не может быть вещью; оно обязано всему, что в нём есть только себе. Как отмечает Я.А. Слинин24, французский философ не соглашается с гуссерлевским учением о двуслойности сознания, избегая впасть в иллюзию имманентности и подчёркивая, что в сознание входят только сами интенции актов, но не объекты. Долгое время, по мнению Сартра, совершали двойную ошибку, думая, что образ находится в сознании, а объект образа – в образе. Сознание представлялось местностью, населённой подобиями вещей, а сами подобия и были образами.
В.Н. Кузнецов25 обращает внимание на то, что Сартр проводит различие между бытием сознания и бытием объекта, феномена сознания; сознание как деятельность, полагающая свой предмет и познающая его, наделяется подвижностью, несовпадением с собой. Речь идёт об определённом типе сознания, некоей синтетической организации, сущность которой состоит в том, чтобы определённым образом соотноситься с данным предметом, существующем в реальности. Нельзя «встроить» материальные вещи в структуру сознания, не разрывая её связей и не нарушая непрерывности; сознание перестало бы быть прозрачным, а его единство оказалось бы разделено. Ввести непрозрачность в сознание – значит отослать к бесконечности списка, который оно может составить о себе.
Также и свойства, состояния не могут быть существующими вещами в бытии-для-себя в смысле, в котором единство протекания, например, радости, было бы простым фактом сознания. Выхождение сознания за пределы себя – интенциональность – обнаруживается в страхе, ненависти, любви. Интенция определяется знанием, им обусловлена действительная структура образа, который не мог бы существовать без знания, его конституирующего. «Познавать – это «прорываться к», вырываться из влажной желудочной среды для того, чтобы убежать в сторону от себя, к тому, что не есть ты сам…», убеждён Сартр26. Следует отметить, что описание по связи с внешним миром в терминах «субъект-объект» (что было условием познаваемости сознания и внешнего мира в рационализме) отрицается французским философом. Сведение сознания к познанию предполагает субъект-объектный дуализм, но если принять закон пары «познающее-познаваемое», будет необходим третий термин, чтобы познающее стало познаваемым, что приведёт, по мнению Сартра, к регрессии в бесконечность. В чём специфика познания в анализируемой нами концепции?
Познание, по Сартру, одновременно является проникновением внутрь и «лаской поверхности», созерцанием на расстоянии объекта, результатом мышления посредством непрекращающегося творения и результатом установления объективной независимости от мышления. Человек есть нехватка, и не хватает ему именно мира, вот почему владеть он хочет миром без всякой символической замены. Однако, это обладание особого типа – через познание, которое имеет некий магический смысл присвоения. Познать – значит освоить для себя, а понять что-либо измениться и превзойти самого себя. Сартр полагает, что существует только ситуативное познание, а дедукция и рассуждение – лишь инструменты, ведущие к интуиции, которая есть присутствие сознания к вещи. В свою очередь, в-себе не может само быть присутствием. Необходимо обратиться к природе и смыслу присутствия для-себя к бытию.
Познание возникает как способ бытия сознания, не будучи ни отношением между двумя сущими, ни активностью одного из них, ни качеством или свойством. Оно есть бытие для-себя, поскольку является присутствием по отношению-к. Французский философ полагает, что бытие для-себя есть познание бытия, но добавляет, что существует бытие этого познания; познание же растворяется в бытии: оно не есть ни атрибут, ни функция и ни акциденция бытия – но есть только бытие. Точка зрения знания противоречива, существует только точка зрения ангажированного знания, познание и действие есть две стороны первоначального отношения, таким образом, познание может быть появлением, вовлечённым в точку зрения, определяемую тем, что есть. Познаваемое преобразуется в меня, получает признание своего существования от меня одного. Но важно отметить, что это движение как бы «застывает», ведь познаваемое остаётся на том же месте, усвоенное, поглощённое, но полностью снаружи. J.S. Catalano27 отмечает, что бытие сознания не детерминировано никаким объектом, сам же объект возникает как познанный только благодаря активности сознания, предпочитающего именно данный аспект реальности другому. «Тождество бытия Для-себя и познания вытекает … из того, что для-себя объявляет о себе тем, чем оно является посредством в-себе, то есть тем, чем оно является в своём бытии, отношением к бытию. Познание есть не что иное, как присутствие бытия к Для-себя, и Для-себя есть только ничто, реализующее это присутствие», делает вывод Сартр28. Таким образом, познание по природе своей является эк-статическим бытием, поэтому совпадает с эк-статическим бытием для-себя. Французский философ предлагает термин, который лучше всего соответствует внутреннему отношению познания и бытия – это слово «реализовать», которое используется в двойном смысле: онтологически и гносеологически. Именно потому, что познание есть не отсутствие, а присутствие, нет ничего, что отделяло бы познающего от познаваемого, нет посредника.
Внутри бытия-в-себе отсутствуют всякого рода отношения, присутствие же является определённым уроном, разрушением совпадения, так как уже предполагает отделение. Присутствие по отношению к себе предполагает отставание бытия от самого себя, существование вне себя рядом «с». Тождество, совпадение является полнотой бытия потому, что в этом совпадении не остаётся места отрицательности. Таким образом, присутствие для-себя по отношению к в-себе есть тождество, подвергнутое отрицанию. Феномен познания ничего не добавляет к бытию и ничего не создаёт; посредством него бытие не обогащается, так как познание есть чистая отрицательность, вещь присутствует к сознанию, не будучи им самим. Познание – факт, что есть бытие, оно даётся.
«Себя» представляет дистанцию в имманентности субъекта по отношению к нему самому, способ не быть своим совпадением, избежать тождества. Именно это Сартр называет присутствием по отношению к себе. Закон бытия для-себя есть само бытие в форме присутствия к себе. «Присутствие-с-собой», по мнению Т.М. Тузовой29, одна из важнейших, центральных констант сартровского экзистенциализма, на ней базируется идея специфичности бытия человека в мире. Сознание – ничто, пустота, дыра в бытии, отрыв от самого себя, дистанция по отношению к себе. Характеристики сознания кажутся Сартру возможными на основании выделения обозначенной онтологической структуры. Ж.-М. Муйи30 делает вывод, что «… сознание, то есть присутствие для самого себя, не может не «знать» самое себя (в дорефлексивном смысле), но оно не может рассматривать себя как нечто объективное, а значит, не может познать самое себя, не впадая в абсурд, поскольку именно оно раскрывает или конституирует всё то, что попадает в поле зрения». В само себе сознание нечто иное, нежели познание, обращённое на себя, хотя, несомненно, сознание может познавать себя. Благодаря структуре присутствия-с, сознание является для самого себя «собственным свидетелем существования». Звеном, связующим сознание и мир, является для Сартра восприятие, постигающее внешнее как некую целостность, в которую вписывается смысл. Необходимо рассмотреть специфику отношения для-себя с миром, это позволит нам продвинуться в дальнейшем исследовании особенностей самой структуры сознания.
|
