Кризис «локального»: новые вызовы – старые решения.
Ветер перемен подарил властям всех уровней возможность самостоятельных действий, наградив их одновременно ответственностью за последствия принимаемых решений. Однако ни власти, ни страна в целом оказались не готовы к конкретным и самостоятельным действиям в условиях внезапно наступившей открытости и зависимости от глобальных процессов. Только Москва, концентрировавшая финансовые и кадровые ресурсы, сумела относительно быстро «оседлать» ситуацию и эффективно использовать свое столичное положение, трансформировав монополию на командно-административные функции в экономические выгоды. Остальным сверх-крупным и крупнейшим городам, чтобы адаптироваться, потребовалось почти десятилетие: только с 2001-2002 годов процесс медленной деградации городской среды и экономического спада сменился отчетливым трендом экономического роста, отразившимся на доходах населения, качестве и благоустройстве жизни. Эту перемену зафиксировали многие городские социологические опросы, показавшие рост численности средних слоев населения.
Перемены почувствовали и городские власти. Если в начале 90-х годов наиболее распространенным среди градоначальников был кризисный дискурс, рассчитанный на получение дополнительных бюджетных вливаний и налоговых поблажек, то сегодня все стремятся позиционировать себя как лидеров, уверенно идущих к успеху. Местные власти активно ищут возможность управления стихией рыночной трансформации жизни городов. Возникла потребность в формировании городской политики, определении приоритетных направлений развития и рычагов влияния на поведение людей и структур, вовлеченных в социально-экономические перемены.
Почти все региональные столицы и крупнейшие города обзавелись собственными стратегическими планами развития    . В массе своей эти документы напоминают декларацию о намерениях, с указанием на то, «что» надо сделать, но без объяснения того – «как». Они совмещают очень общие перспективы и очень частные программы, без достаточной стыковки первого со вторым и объяснения каким образом плановая деятельность различных городских структур работает на стратегические цели. Главный эффект городских стратегий – имиджевый. Город, имеющий собственную стратегию с ясно обозначенными приоритетами развития, является зрелым с точки зрения управления, обладает значительной открытостью и прозрачностью в сфере принятия решений, а, следовательно, предсказуемым для инвесторов.
Основная причина декларативности стратегических планов состоит в трудности определения места города в системе политических, социальных и экономических отношений. Они разрабатываются исходя из допущения, что администрация города обладает значительной свободой выбора траекторий развития и способов достижения поставленных стратегических целей  . На практике же огромное количество факторов, как внешних по отношению к городам, так и внутренних, слабо контролируется руководством. Осуществление даже самых обдуманных и конкретных планов неизбежно сталкивается с непредвиденными обстоятельствами, которые могут, как способствовать, так и препятствовать достижению поставленных целей. Поэтому реальная стратегия развития таких сложных объектов как города, вписанных во множество систем разного уровня, является скорее вынужденной реакцией на многочисленные вызовы и требования времени.
На первый взгляд это утверждение входит в противоречие с распространенной точкой зрения об инновационной роли городов, призванных предвосхищать изменения, а не приспосабливаться к ним. Однако инновационная составляющая городского развития является лишь узкой частью спектра решаемых задач. Креативность, по определению, не является индикатором массовости. Как только деятельность становится массовой, она перестает быть инновационной. Город – это огромный консервативный механизм, поддержание деятельности которого в первую очередь связано с адаптационными механизмами, и лишь во вторую – с инновационными. При этом нормальное функционирование адаптационных механизмов требует постоянных нововведений.
Успешное внедрение или «потребление» инноваций, предполагающее, что клонируемые формы и институты наполняются реальным, а не формальным содержанием, это тоже серьезнейшая задача стратегического развития. Во многих случаях это означает необходимость идти «против течения» и устоявшихся представлений. Если даже отвлечься от политических проблем, завязанных на крупнейшие города, подспудного конфликта мэров региональных столиц и глав регионов, а также внутренней конкуренции между географически несовпадающими центрами администрирования и полюсами экономического роста  , окажется, что и поле социально-экономических решений требует преодоления управленческой инерции и пересмотра рецептов социально-экономического роста.
Например, постиндустриальные тренды экономики наиболее развитых стран наглядно демонстрируют, что наибольшими шансами вырваться вперед обладают не места «производства», а места «потребления» денег. Это означает, что сфера материального производства достигла такой эффективности и таких масштабов, что дальнейшее наращивание объемов производства не дает ожидаемого экономического эффекта. Главным средством получения высоких прибылей (кроме торговли энергоносителями) становится третичный, прежде всего, информационный сектор экономики, который предлагает более высокую оплату труда и начинает поглощать все большее количество трудовых ресурсов.
В нашей стране выдвижение «нематериального производства» в качестве стратегического приоритета развития вызывает сильное сопротивление общественного сознания. Большинство регионов и городов России еще не вошло в стадию позднеиндустриальной модернизации хозяйства. Третичная экономика рассматривается как экономика вторичная, «паразитирующая» на реальном секторе. Лояльное отношение вызывают лишь формулировки типа экономика «знаний», «информационная» или «инновационная».
Управленческая практика показывает – наибольший объем получаемых городами инвестиций связан с крупнейшими промышленными предприятиями, деятельность которых предопределяет и наполняемость бюджетов городов, и рост платежеспособности населения. Эта точка зрения господствует и в общественном мнении. Так, 70,1% опрошенных жителей Екатеринбурга и 66,8% представителей экспертного сообщества города полагают, что именно промышленность обладает наибольшей инвестиционной привлекательностью. Следом за инвестициями в индустрию, опережающими темпами по 17-20% в год, как в Волгограде или Челябинске, начинает расти и сфера услуг, но экономический профиль большинства крупнейших городов остается, по-прежнему, индустриальным.
В логике повседневных решений местных администраций стратегия развития, требующая перераспределения средств в пользу инновационного и третичного секторов экономики, выглядит самоубийственной. Никто не хочет отказаться от денег, поступающих сегодня, даже если они работают против будущего! Яркий пример дает Петербург. Конкурируя с Пермью, город приложил огромные усилия, чтобы добиться размещения завода Toyota на своей территории. Сегодня он себя уже позиционирует как российский Детройт и объявляет о размещении завода Renault и Nissan. Серьезный объем инвестиций (примерно по 770-950 млн. $), способный слегка оживить экономику Северной Пальмиры за счет загрузки строительного комплекса и создания новых рабочих мест, уже завтра обернется проблемами, связанными с необходимостью «завоза» работников на это предприятие, с их последующим обеспечением жильем, социальными услугами, а также с конкуренцией между разными сферами деятельности за размещение своих площадей в одном из ключевых постиндустриальных центров страны. О неизбежности такого хода событий свидетельствует опыт всех крупнейших европейских городов, которые завершили вывод автомобильного производства со своих территорий. Да и Москва уверенно следует тем же курсом, объявив о выводе АЗЛК со слишком дорогих городских земель.
Постиндустриальные тренды в экономике предопределили и изменение характера связи между расселением и размещением наиболее эффективных экономических видов деятельности. Теперь не население перемещается в зоны нового освоения вслед за производственными мощностями, а новые отрасли экономики возникают там, где для этого есть необходимое качество населения. В этом же направлении движутся и основные миграционные потоки. Трудовые мигранты ориентируются не столько на спрос со стороны производства, сколько на потребности высококвалифицированного и высокооплачиваемого населения, нуждающегося в услугах. Рынок труда все больше «профессионализируется» и становиться все менее формализованным, расширяя спектр разных форм первичной и вторичной, легальной и теневой занятости.
К этому стоит добавить, что индустриальная экономика была и осталась экономикой «дешевого человека». Бедные города вокруг богатых предприятий – это хоть и печальный, но вполне логичный феномен. Неслучайно промышленное производство стремительно перемещается в страны третьего мира, обладающие избытком рабочей силы. Там, где нет дешевых трудовых ресурсов, конкуренция за доходы от производства заранее проиграна. Если мы рассчитываем на развитие крупнейших городов за счет индустриального сектора, то в стратегии нужно заранее закладывать необходимость привлечения рабочих рук и просчитывать насколько стоимость решения проблем, связанных с миграцией, повышает «цену» завозимых работников. Не окажется ли, что их труд эффективен лишь в кратковременной перспективе при условии жесткой эксплуатации?
Успех в постиндустриальном развитии требует совсем иной модели взаимодействия работника и работодателя и больших вложений в человеческий капитал, сравнимых по объему с инвестициями в материальное производство. Причем это касается не только подготовки кадров и образования населения, но и условий жизни людей. Сколько бы ни ругали массовое потребление за его расточительность и меркантилизм, именно оно сформировало новый тип работника, ставшего главным субъектом информационной революции и экономики знаний.
Изменились и морально-ценностные ориентиры общества. Если индустриальное общество стремилось избавиться не только от бедности, но и от бездельников, растрачивающих свое время в удовольствиях, вместо того, чтобы заниматься производительным трудом (вспомним борьбу с тунеядцами в СССР), то в постиндустриальном – все обстоит иначе. Деньги больше не зарабатываются «в поте лица», объемы потребления во многом избыточны. Постиндустриальное общество, толщу которого составляет средний класс, не борется с бедностью, а отгораживается от нее. Главными критериями успеха и жизненного благополучия стали не обладание квартирой, дачей или машиной, а комфорт, эксклюзивность и качество жизни, к которым предъявляются очень высокие требования. Свободное время стало одной из центральных ценностей, а формы его проведения, т.е. «безделья», все более изощренными. Более того, безделье рассматривается как морально оправданное состояние души, необходимое для накопления творческих сил и интеллектуального прорыва, а индустрия «безделья» превратилась в наиболее доходный вид экономической деятельности. Этот ценностной переворот был в значительной степени «оплачен» самими людьми, благодаря их стремлению к расширению степеней личной свободы, и лишь частично обществом через систему социальных программ и социального обеспечения.
Необходимость вложения в человеческий капитал, является одной из наиболее осознанных и значимых целей стратегического развития российских городов  . Отчасти, это компенсаторная реакция на нормативный подход к распределению благ в советское время, отчасти на последующий отказ от социализма в системе соцобеспечения в первое постсоветское десятилетие. Экономический спад и деградация системы социальных услуг были объявлены главными виновниками демографического кризиса и «вымирания нации». Сокращающееся население перестало быть неистощимым ресурсом решения экономических и политических задач, превратившись в один из важнейших приоритетов политики.
Казалось бы, наблюдается совпадение ориентиров городского развития с постиндустриальными трендами, но оно имеет скорее внешний характер. Нерешенным в стратегических планах остается вопрос: «Кто будет инвестировать в человеческий капитал?». Общество в целом? Но тогда платить за выравнивание социальных условий будут именно крупнейшие города, как это и происходит сегодня. Приведу очень типичное высказывание мэра Томска, под которым, думаю, могут подписать и остальные мэры крупнейших городов. «В условиях выстраивания жесткой вертикали власти и концентрации бюджетных средств наверху, когда городу остается 11 копеек с заработанного рубля, приходится искать дополнительные ресурсы для обеспечения жизнедеятельности территории, а тем более для развития. Система местного самоуправления в России развивается в очень сложных условиях. Происходит вымывание финансовых ресурсов из городов и регионов. В наименее выгодном положении при этом оказываются именно города-доноры, к которым относится и Томск»   .
Предположим, что основная нагрузка ляжет на локальное сообщество – город, но тогда возникает вопрос: «Кто именно может считаться «горожанином», обладающим правом пользоваться всем комплексом социальных благ? Распространяются ли на «новичков» преимущества местных жителей или же их надо каким-то образом заслужить?
Остается третий вариант – люди сами должны инвестировать в собственное будущее и будущее своих детей при определенной поддержке со стороны общества. Но этот подход требует совершенно иной оплаты труда населения, изменения модели занятости и структуры рабочих мест. В противном случае частные инвестиции в человеческий капитал, доступные далеко не каждому, будут вести к социальному расслоению, и одновременно оттоку наиболее квалифицированных кадров туда, где им могут быть обеспечены лучшие условия жизни и труда. По словам О.А. Пермякова – главы челябинской консалтинговой корпорации «Стратум», в круг задач которой входит и профессиональная подготовка бизнес-кадров, отток обученных специалистов в более «продвинутые» центры является одной из больных проблем развития города. Думается, что это общая проблема.
Конечно, уже заявление о приоритетности вложений в человека само по себе является значительным достижением перспективного планирования, но реализация этого принципа требует кардинальных перемен базовой социально-экономической системы не только города, но и страны. Однако предлагаемые в стратегиях решения остаются прежними и связываются они с совершенствованием уже существующей системы, возвращением ей утраченных социальных функций, без обсуждения эффективности сохранения прежних подходов.
Третьим ориентиром постиндустриального развития стало изменение конфигурации отношений «центр-периферия». Схема, когда провинция поставляет столице ресурсы разного рода в обмен на столичные инновации, постепенно утрачивает свое эксклюзивное объяснительное значение. Во-первых, информатизация резко подстегнула инновативность провинции, расширив поле контактов и ослабив диктат центров. Во-вторых, Центры стали «подкармливать» периферию за счет динамичности своего развития; из Центра (центров), а не из собственных источников, начинает она получать дополнительные ресурсы.
Речь, конечно, не идет о бюджетном перераспределении и прямых дотациях. Крупнейшие города уже давно стали местом работы для жителей пригородов и провинции. Деньги, зарабатываемые в центрах, в значительной степени тратятся на периферии, проходя через руки маятниковых мигрантов и сезонных работников. Сама жизнеспособность системы сельского и мелко-городского расселения уже давно зависит не от плодородия почв и продуктивности сельского или лесного хозяйства, или местной промышленности, а от экономического самочувствия крупных городов, от развернувшихся процессов субурбанизации и переселения горожан с их городскими привычками и образом жизни в сельскую местность.
Крупные центры, испытывая избыточное давление частного капитала, активно инвестируют в периферию. Сегодня московские, петербургские, екатеринбургские, краснодарские, магнитогорские и другие деньги работают на всем российском и постсоветском пространстве. Московские и региональные сетевые структуры осваивают российский рынок наряду с иностранными компаниями, стимулируя покупательский спрос и внедряя новые стандарты жизни. Московские строительные фирмы со своими узнаваемыми проектами и ценами на жилье представлены во всех регионах страны, способствуя становлению и развитию рынка недвижимости. Еще более активны высшие учебные заведения, тиражирующие свои филиалы. Практически всем крупнейшим городам страны, а не только Москве и Петербургу, становятся тесны административные границы. Наконец, не стоит забывать и о кошельках столичных жителей как источнике финансирования периферии. Независимо от ранга столицы, ее население обменивает свои деньги на услуги строительных компаний, туризма, культуры, торговли и т.д., удовлетворяя свою любознательность и потребность в контактах с природой.
Усложнение отношений «центр-периферия», несводимость их к простой схеме: «столица – насос, выкачивающий соки из провинции», предполагает и перестройку системы территориального управления. Административный детерминизм, свойственный нашей стране и предполагающий моноцентрический тип организации пространства, противоречит изменившейся экономической ситуации. Открытость экономики, снижение коммуникационных барьеров, ослабление роли административных границ как границ экономических, требуют равнозначности горизонтальных и вертикальных связей, не субординации, а согласования интересов. На первый план выходит не конкуренция – фетиш современного этапа российского развития, а координация проектов, поскольку отсутствие собственных возможностей компенсируется не только внешними инвестициями или привлеченным спросом, но и перераспределением ролей или взаимообменом услугами.
В мировой практике развитых постиндустриальных обществ сложилось своеобразное разделение труда между центрами разного уровня. Мировые города, втянутые в глобальную экономику и опережающие по основным социально-экономическим показателям и уровню жизни остальные регионы своих стран, для сохранения единства национального (или транснационального как в случае ЕС) социально-экономического пространства нуждаются во внутренней поддержке региональных центров, полномочия которых расширяются за счет не свойственных им ранее столичных функций. Таких центров, решающих задачи региональной интеграции, как и мировых городов, не слишком много, но они хорошо связаны между собой, определяя и согласовывая стратегические направления территориального развития, специализацию каждого из центров, не допуская дублирования уникальных сфер деятельности. Функции же конкретного территориального управления делегируются на следующий уровень, где свою долю компетентности и ответственности реализуют локальные центры. Роль каждого из городов определяется не столько административным статусом, сколько его способностью решать возлагаемые на него задачи.
Между российскими городами также постепенно начинают выстраиваться связи, создающие возможность маневра в меняющихся экономических условиях и ослабляющие их зависимость, как от локальных ресурсов, так и от административного диктата. Пионерами в координации проектов как всегда оказываются наиболее ущемленные сферы деятельности, вынужденные искать нетривиальные решения для выживания. Так, очень многие авторитетные университеты инициировали процесс формирования региональных и межрегиональных консорциумов. Движение этот идет не только в рамках Болонского процесса, пересаживающего европейские институты на российскую почву без наполнения их адекватным содержанием, но и под влиянием вполне прагматичного желания расширить поле маневра для привлечения новых ресурсов и новых потребителей собственной «продукции».
Однако этот процесс имеет скорее стихийно-интуитивный характер, практика городского развития исходит из презумпции конкуренции. Достаточно распространенная точка зрения сводится к следующему: «В будущем городам придется вступить в жесткую конкуренцию уже не с селом, а друг с другом» , «Город видится экономическим субъектом, конкурирующим с другими субъектами за право размещать у себя наиболее эффективные и передовые производства, концентрировать капитал и идеи»  .
Данный подход, несмотря на инновационную риторику, полностью соответствует российской традиции собирания всех возможностей «в кулак» и мобилизации ресурсов. Гарантией успеха является ставка на трех китов – монополию, концентрацию и конкуренцию. Особенно выпукло эта триада представлена в Концепции социально-экономического развития Челябинской области и г. Челябинска до 2010 года, разработанной рабочей группой под руководством академика Д.С. Львова (ЦЭМИ РАН).
Основные пути решения задачи ускоренного развития региона и роста благосостояния населения, это:
«выявление и развитие точек ускоренного роста муниципальных образований на основе их конкурентных преимуществ»;
«выявление точек «ускоренного роста» экономики области с целью концентрации финансовых, природных и трудовых ресурсов для получения максимальных результатов в установленные сроки»;
«выявление точек «стратегического дохода» – наиболее рентабельных видов производств и услуг, основанных на монопольном владении или эксплуатации ресурсов, с целью получения сверхприбыли на длительное время (более 15 лет)».
Данной схеме нельзя отказать в эффективности, более того, именно такой подход был реализован Правительством Москвы, обеспечив «экономическое чудо». Благодаря мобилизации ресурсов, авторитарным методам управления, монопольному доступу бюрократии к муниципальной собственности, а также тесным связям хозяйственных и властных элит, конкурентные преимущества столицы как территории благоприятной для постиндустриальных видов деятельности были конвертированы в экономические выгоды. Однако при этом Москва реализовала себя не как креативный, а как адаптивно-транзитный центр развития страны. Вся бурная экономическая жизнь Москвы свелась к решению задачи приспособления недореформированной российской экономики к требованиям мирового рынка  .
Достаточно эффективная в кризисных условиях, авторитарно-монопольная схема управленческого поведения буксует в новой ситуацией. Для обеспечения роста уже недостаточно приспосабливаться, необходимо иные подходы, учитывающие исчерпанность потенциала развития за счет концентрации всех возможностей в одном или нескольких центрах, а также опасность чрезмерных социальных контрастов, вызванных неравномерностью территориального развития и жесткой конкуренцией. Отдельно стоит сказать о сокращении численности населения и его постарении. Неблагоприятная демографическая ситуация заставляет сомневаться в реалистичности сценария «концентрации» населения, особенно административными методами, где бы то ни было, и уже сама по себе требует иного взгляда на стратегию развития. |
 | Материалы к семинару «Формы и методы работы со школьниками в рамках...
А используя фрагмент из книги научно-популярного характера, составьте зачетный лист
| | Материалы к консультативному семинару «Как предотвратить финансовые...
Методические указания по выполнению контрольных работ студентами по учебной дисциплине «Учет на предприятиях малого бизнеса»
|
| «интерра 2011» «Сибирское Сколково: тройная спираль» Научно-образовательный...
Учебно-методический комплекс по «Психологии и педагогике» составлен в соответствии с требованиями Государственного образовательного...
| | Материалы к семинару: Школьная медиатека как необходимый компонент...
Шапиро К. В. Директор школы №336, координатор программы информатизации системы образования Невского района Санкт-Петербурга
|
 | Программа дисциплины «Форсайт-исследования» для направления 080200. 68 «Менеджмент»
Программа дисциплины «Форсайт-исследования» для направления 080200. 68 «Менеджмент» подготовки магистра
| | «интерра 2011» «Сибирское Сколково: тройная спираль» Научно-образовательный...
Республики Татарстан по реализации молодежной политики, формированию здорового образа жизни и содействию подготовке XXVII всемирной...
|
| Промышленный и технологический форсайт Российской Федерации на долгосрочную...
Рассмотрено на заседании кафедры ботаники, биотехнологии и ландшафтной архитектуры, протокол № от 2011г
| | Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах...
Р. Дж. Стернберг, Дж. Б. Форсайт, Дж. Хедланд, Дж. А. Хорвард, Р. К. Вагнер, В. М. Вильяме, С. А. Снук, Е. Л. Григоренко
|
| Курсоваяработ а по курсу: “ Базы данных и экспертные системы ”
Авторское выполнение научных работ на заказ. Контроль плагиата, скидки, гарантии, прямое общение с
| | Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах...
Природные каменные материалы, керамические материалы, стеклокристаллические материалы
|
| Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах...
Э. В. Попов, И. Б. Фоминых, Е. В. Кисель, М. Д. Шапот статические и динамические экспертные системы
| | Определение форсайта Зачем нужен форсайт?
Программа составлена в соответствии с требованиями Федерального государственного образовательного стандарта основного общего образования...
|
| Форсайт развития авиационной науки и технологий до 2030 года и дальнейшую перспективу
...
| | Проект деловой программы autoprom russia 2014 12-14 марта, Санкт-Петерубрг,...
Конкурс молодых изобретателей в области производства автокомпонентов «форсайт 2014»
|
| Вопросы к семинару по теме «Патофизиология боли»
Методы оказания первой помощи лицам, пострадавшим в дорожно-транспортных происшествиях
| | Семинару
При моделировании урока учитывайте показатели анализа урока, используемые в моу «лсош №2»
|
